Портрет фиксирует не внешность, а внутреннее пространство хрупкости и безмолвного вопроса . Взгляд ловит зрителя — прямой, вопрошающий. В нём недетская грусть и беззащитная просьба быть увиденной. В этом молчании — не пауза, а суть.
 Не вопрос, а предвкушение вопроса.
 Не эмоция, а её след. Здесь ничто не сказано прямо — и потому всё звучит яснее.